Президент Владимир Путин раз в год проводит встречу со своим Советом по правам человека, на котором тот информирует его о проблемах, с которыми работает. В открытой части встречи речь шла о правах осужденных, законе об иноагентах, амнистии и реформе института помилования. Был поднят вопрос об обвиняемом в госизмене журналисте и советнике главы «Роскосмоса» Иване Сафронове, а также поджегшей себя в Нижнем Новгороде журналистке Ирине Славиной. Остальная часть встречи проходит закрытой для прессы.
Про законопроект о физических лицах – иноагентах
«Законопроект связан с тем, что есть попытка ухода от того, чтобы обозначать соответствующее юридическое лицо в качестве получателя денежных средств из-за границы. Изобретаются новые способы получения денег на это. Второе – мы исходим из того, что это не ведёт к запретительным шагам со стороны государства, но если вы (СПЧ) считаете, что есть риски, и юридическая техника ещё не совершенна, то нужно поработать. Иноагенты в общественных советах органов власти? Звучит странно. Не могу представить этого в США, чтобы их пустили в Госдеп или минобороны. Это смешно. Мы же исходили только из принципа невмешательства других государств во внутренние процессы нашей страны».
Про сотрудников НКО-иноагентов
«Я уверен, что те люди или те организации, которые получают деньги из-за границы на определенные цели, тоже, как правило, очень порядочные, честные люди, которые стремятся к решению определенных вопросов, задач, стоящих перед нашей страной. Вот других источников финансирования не нашли, получают эти деньги из-за рубежа и полагают, что, опираясь на эти источники, они могут решать задачи, стоящие перед нашим обществом. Люди-то наши честные, добрые и правильно организующие свою работу, но те, кто им платят, как правило, руководствуются другими целями: не укрепления России, а сдерживания, в этом вся суть проблемы».
Про обвиняемого в госизмене Ивана Сафронова
«Его же осудили не за то, что он работал журналистом, не за его журналистскую деятельность профессиональную. А за период его работы в качестве советника в «Роскосмосе». За ту информацию, которую он передавал, как мы понимаем, насколько я знаю, сотрудникам европейских спецслужб, а не за работу в «Коммерсанте», из которого он уже ушел».
Про привлечение по делам о госизмене за разглашение сведений, находящихся в открытом доступе
«Госизмена – это тяжкое преступление, это предательство своего народа, и предатели должны нести суровое наказание за все, что они делают. Другое дело, если речь идет об использовании информации, которая в свободном доступе, которая уже не является секретной по факту ее опубликования, ну, конечно, – тогда эта полная чушь. Человек, который использует информацию, имеющуюся в широком доступе, не может привлекаться за ее кражу и передачу кому бы то ни было».
Про поджегшую себя Ирину Славину
«Вы привели несколько конкретных примеров, в том числе, связанный с суицидом, к сожалению, с этой трагедией, человек погиб. Славина, да, ее фамилия? Что там, против нее что, возбудили уголовное дело? Свидетелем была? Я тогда не понимаю, что было причиной для суицида, если она не была даже объектом дела. Вы сказали, что она была психически неуравновешенным человеком. То есть это не связано напрямую с какими-то злоупотреблениями со стороны органов следствия или дознания».
Про права журналистов на митингах
«Правда ваша заключается в том, что какие бы мероприятия и какие бы события ни происходили – разрешенные, не разрешенные властями, – журналист должен иметь право свободно об этом сказать и эту информацию распространить. Вы обратили внимание на то, что в Москве и Московской области в целом такая практика (использование крупных пресс-карт и спецжилетов на митингах) выстроилась, и попросили, чтобы было дано поручение полпредам в регионах проработать. Обещаю вам, что такое поручение будет дано».
Про идею создания российского суда по правам человека по аналогии с ЕСПЧ
«Идея о создании российского суда по правам человека – это просто надо проработать. Этот институт требует и финансирования, и изменения определенной системы. Но, в принципе, сама по себе идея правильная».
Про Михаила Ходорковского и процедуру помилования для тех, кто не признал вину
«Помилование подразумевает, что человек осужден. Я просто, честно говоря, не помню, по-моему, это в законе есть, что человек должен признать свою вину. Иначе, если не признает, то как его миловать тогда? Я в принципе против ничего не имею (необязательности признания вины). Надо просто посмотреть повнимательнее».
Ответ на возражение, что бывший владелец ЮКОСа Михаил Ходорковский был помилован, но не признавал вину
«Он косвенно признал, в письме ко мне признал и попросил его отпустить раньше срока потому, что у него мама болела и умирала. Я пошел на это и помиловал его, чтобы он мог общаться с мамой».
Про условное помилование осужденным за оборот наркотиков
«Совсем даже не хочется туда забираться. Такая опасность для государства, для общества – незаконное распространение наркотиков и прекурсоров, такая колоссальная опасность для молодежи. Не знаю... Во многих странах смертная казнь предусмотрена за распространение наркотиков, а вы предлагаете здесь либерализовать. Не знаю».
Про амнистию
«В плане амнистии вы ссылались на царскую Россию. Известно, чем царская Россия закончила. Когда на улицах оказалось много людей, выпущенных правительством из-за решетки – что началось на улицах... Тем не менее, вы правы в том, что этот инструмент гуманизации ситуации не должен быть забыт, он должен использоваться. Надо только внимательно посмотреть и понять, как граждане, в том числе потерпевшие, будут относиться к тому, что люди, совершившие в отношении них какие-то правонарушения, окажутся на свободе».
Про ситуацию, что следователи не разрешают осужденным лечиться за пределами мест содержания
«Вмешательство следователей в лечение заключенных — полностью согласен, никакого вмешательства быть не должно. Это должны определять специалисты — медики, врачи. Я помню, в «Крестах» был, посмотрел — там зубы драли без анестезии. Но, слава богу, по-моему, ситуация там поменялась».
Про запрет на визиты и звонки родственникам для осужденных
«Посещение родственников не должно быть манипуляциями со стороны следствия. Но есть примеры, когда люди, будучи за решеткой, продолжают совершать преступления в режиме онлайн и обнуляют счета граждан. Поэтому решение должно быть в рамках здравого смысла».
