19 апреля суд в Башкортостане обязал журналистку Дарью Кучеренко выплатить 30 000 рублей штрафа за антивоенный пикет с плакатом «Война — это изнасилования и убийства украинок и украинцев. Война — это бедность и репрессии в России».
«Работая восемь лет в журналистике, производит мониторинг информации в различных СМИ, — указано в решении суда. — Что позволило прийти ей к мнению, что от действий российских военнослужащих в Украине погибают люди, российские военные насилуют украинских женщин. Являясь пацифисткой, феминисткой, считает, что именно в традициях российских мужчин насиловать и избивать женщин».
Сама Дарья написала в своём телеграм-канале, что вполне согласна с такой формулировкой: «Да, я действительно считаю, что насилие над женщинами — это российская патриархальная традиция. И то, что мы видим в Украине — её следствие».
Вот и я не могу не согласиться с Дарьей. Согласно «Философской энциклопедии», традиция — это «анонимная, стихийно сложившаяся система образцов, норм, которой руководствуется в своем поведении достаточно обширная и устойчивая группа людей». Я не берусь судить о том, в каких ещё странах есть такая традиция — скорее всего, в большинстве — и где в этом плане «хуже» или «лучше», чем у нас. Но о том, что она есть в России, — могу говорить уверенно.
Сейчас мои соцсети заполнены восклицаниями: «Кто же все эти люди, которые насилуют женщин и детей в Украине?!», «Не может такого быть!», «В это невозможно поверить!», «Только не детей!».
А буквально несколько лет назад те же соцсети были заполнены постами участниц флешмоба «Я не боюсь сказать», где женщины рассказывали о пережитом ими насилии и харрасменте. Во многих случаях истории касались именно их детства.
Мой личный опыт в этом плане более чем типичен. В средней школе мы с подругами ездили в метро с циркулем в кармане, чтобы защищаться от мужчин, которые засовывали нам руки под одежду. А ещё все мы знали «мужика в синей куртке», который подсаживался к девочкам в транспорте и доставал из брюк гениталии. В подростковом возрасте я до тошноты боялась соседа по даче, который говорил мне: «В 13 лет — и такие сиськи». Примерно в то же время папин собутыльник открывал дверь ко мне в комнату и говорил: «В наше время бы таких девочек». Инструктор в походе бегал за нами на речку проверять, не случилось ли чего-то с девочками, которые пошли помыться. Преподаватели в литературном кружке придвигали к себе сидящих на полу девочек и усаживали между ног. В шестом классе старшеклассники пытались силой затащить меня в квартиру — не знаю, зачем, потому что мне удалось вырваться. В 23 года, когда я возвращалась зимним вечером домой, на меня со спины напал мужчина — одной рукой схватил за горло, а другую засунул между ног. В этот раз мне тоже удалось вырваться.
Почти такой же опыт есть буквально у всех моих подруг, а у многих женщин этот опыт ещё тяжелее. Маргарите Грачёвой из Серпухова, муж отрубил руки. Дарье из Петербурга бывший партнёр выстрелил в глаз из ружья. Две трети убитых в России женщин — жертвы домашнего насилия.
По данным исследования агентства «Михайлов и партнеры», 47% российских мужчин не считают отказом секса то, что женщина говорит «нет». Если же слова «нет» не прозвучало, то даже при активном сопротивлении со стороны женщины 39% мужчин считают это флиртом, а 7% — согласием на сексуальный контакт. Опрос института общественного мнения «Анкетолог» показал, что 73% россиян признают, что в стране распространено насилие мужей над женами.
В том же опросе 14% мужчин заявили, что бить жену — право каждого мужа.
«Пьяный житель Калининградской области поджег дом с женой и детьми внутри», «под Красноярском арестовали сельского депутата, который зарезал жену и выбросил тело на свалке в лесу», «в Москве нашли тело «Мисс Кузбасс‑2010»; ее муж говорил, что она уехала за границу», «житель Чувашии приревновал жену, обезглавил ее топором и выкинул голову в прорубь», «екатеринбурженка рассказала, что муж несколько часов избивал ее и сбросил с балкона четвертого этажа», «житель Забайкалья, задушил жену и кошку на глазах у детей», «житель Пскова заставлял жену копать себе могилы и лаять под столом», «кадыровцы могли увезти похищенную в Дагестане чеченку на убийство чести», «не носила платок и даже пила пиво. За что на Северном Кавказе родственники-мужчины убивают женщин». Всё это реальные заголовки российских новостей 2021-2022 годов.
После громких случаев насилия или флешмобов вроде «Я не боюсь сказать» мы некоторое время возмущаемся в соцсетях, но ничего не меняется.
Государство официально не считает насилие над женщинами «серьёзной проблемой» — именно так Минюст ответил на запрос ЕСПЧ к России. «Законодательство предоставляет весь необходимый инструментарий» — заявил Песков в ответ на требование ЕСПЧ принять в России закон против домашнего насилия.
Общество тоже считает эту проблему не слишком серьёзной: чего стоит один тот факт, что после масштабного освещения истории преподавателя и игрока «Что? Где? Когда?» Михаила Скипского, который годами домогался своих несовершеннолетних учениц, родители продолжили отправлять к нему своих детей на частные уроки.
Отрицать, что российские мужчины способны на насилие и жестокость — лучшее, что мы можем сделать для того, чтобы ничего не изменилось. «Они так не могли», «Это не может быть правдой». К сожалению, может. Эти люди были с нами всегда. То, что они делают с украинскими женщинами и детьми — действительно плохо укладывается в голове, но разница только в том, что в Украине они чувствуют полную безнаказанность. Если бы они знали, что им за это ничего не будет, то сделали бы с нами то же самое.
