Тема смены власти (или, по крайней мере, первого лица) в России обсуждается уже как минимум с 2006 года, когда эти дебаты были инициированы в рамках Комитета-2008. Однако год за годом позиции Владимира Путина не становятся менее устойчивыми, и в последние дни появились сообщения, что Кремль запустил подготовку к очередному переизбранию президента в 2024 году.
Между тем неудачи в войне с Украиной, напряженности, порожденные мобилизацией, углубляющиеся экономические проблемы и явное недовольство значительной части элиты всем происходящим порождают запрос на перемены — и мне хотелось бы поделиться своим видением их перспектив.
Война в Украине, на мой взгляд, вызвала в российском обществе два параллельных тектонических сдвига. С одной стороны, она начала разрушение образа Владимира Путина как эффективного лидера и великого стратега: поражения на фронтах, открывшаяся убогость российской армии, клянченье далеко не самых совершенных вооружений у Ирана, успешный отказ Европы от российских энергоносителей, необходимость «охоты на мужчин» для решения ранее казавшихся несложными военно-тактических задач — все это показывает, что российский режим достиг немного даже в тех сферах, которые он годами называл приоритетными.
Восстановить авторитет начавшего отсчитывать свой восьмой десяток лидера на таком фоне уже невозможно.
С другой стороны, на фоне нынешнего политического обострения из страны бежало около миллиона человек, заметно недовольных системой или боящихся ее; любая относительно организованная оппозиция была разгромлена; даже либеральная часть общества поняла, что западные страны отгораживаются от «хороших» русских почти так же, как и от «плохих»; в результате потенциал протеста существенно снизился, а отчужденность России и остального мира достигла беспрецедентного масштаба.
Все сказанное приводит меня к мнению о том, что нынешняя ситуация угрожает скорее Путину лично, чем созданной им системе в целом.
Еще в 2010 году я утверждал, что выживание путинского режима может быть достигнуто только через его отказ от самого Путина и переход к китайской системе наследования (она сама уже видоизменилась, но об этом в следующий раз). У прозападных и продемократических сил в России нет потенциала для осуществления кардинальных перемен, но у коррумпированной и коммерческой элиты страны нет желания сохранять статус-кво. Результатом, на мой взгляд, может стать существенная ротация персон во власти с целью восстановления изначальных задач режима и продления его дней.
Целью путинской системы, насколько мне кажется, никогда не было восстановление Советского Союза или война с НАТО. Ей оставалось максимальное обогащение ее функционеров и создание им благоприятных условий для жизни, а также устранение всех и всяческих преград для бесконечно долгого грабежа страны. Авантюры типа Крымской, переписывание Конституции и массовые репрессии против оппозиционеров были не целями сами по себе, а инструментами достижения вышеописанного идеала.
Однако с середины 2010-х годов цели системы начали расходиться с целями демиурга, уверовавшего в собственное величие и начавшего ставить иллюзорные ориентиры, ни при каких условиях не могущие быть достигнутыми. Сегодня продолжение попыток их достижения может разрушить систему и поставить крест на деле всей жизни тысяч и даже десятков тысяч её лоялистов.
Переход от условной «России Путина» к «России Навального» стал бы настоящей революцией, в которой число проигравших могло бы оказаться сопоставимым с количеством выигравших.
С учетом того, что потенциальные лузеры располагают намного бóльшими ресурсами, чем вероятные победители, сам такой переход кажется крайне маловероятным.
Более того: революции происходят обычно там и тогда, где и когда население сталкивается с резко изменившимися условиями жизни и оказывается вынужденным предпринимать усилия для собственного выживания в ситуации дефицита времени и альтернатив. В 2022 году в России уже случились два события такого порядка: начало войны 24 февраля и мобилизация 21 сентября. Однако мы видели типичную реакцию на них: на одного выходящего на площадь приходились десяток или сотня осаждавших авиакассы или пограничные переходы. Если в Украине в 2014 году люди возвращались из эмиграции для того, чтобы принять участие в Майдане, то в России в 2022-м ситуация была диаметрально противоположной. Поэтому я рискну утверждать, что шансы на широкомасштабный протест, с которым связывают надежды российские оппозиционеры, уже упущены. Даже новая волна мобилизации, если она настанет после Нового года, станет не неизведанным опасным испытанием для общества, а не более чем вторичным эпизодом того, что оно уже смогло пережить.
Намного более реалистичным представляется сценарий «дворцового переворота», организуемого в пользу более умеренной части элиты с резким разрывом с путинской группой, но без радикального изменения всей системы управления страной. История России даёт массу примеров успешной капитализации одних представителей элиты на дискредитации своих же предшественников — собственно говоря, в этом и состоит наша политическая история последних как минимум двухсот лет (единственным сбоем был 1917-й год, но традиция восстановилась с удивительной быстротой). Поэтому я думаю, что умеренная часть элитных групп способна испепелить путинскую группу (и даже отправить её в условную Гаагу в связи с военными преступлениями), практически ничего не изменив в системе управления страной.
В такой ситуации новые власти (которые легко добьются избрания своего ставленника — условного Мишустина или Собянина, или других лиц, не замеченных в призывах сравнивать с землёй украинские города или отдаче приказов начать войну с НАТО — очередным президентом) могут подвергнуть осуждению агрессию против Украины; достичь компромисса с Киевом и Западом; выплатить большие компенсации мобилизованным; задобрить население социальными программами и т.д., и в результате вернуться к относительной нормальности — сохраняя при этом недемократическую систему власти и поддерживая условия, при которых эмигранты не возвратятся в страну, а политзаключённые останутся в своих камерах.
Население с высокой вероятностью поддержит такую «борьбу с перегибами». Большей части россиян сегодня не нужны демократические реформы: они хотят поддержания (а желательно и повышения) уровня жизни; устранения угроз личной безопасности, вытекающих из мобилизации; возвращения относительно нормальных отношений с миром, и т. д.
Именно поэтому никакие призывы к «майданам» сейчас не будут услышаны: российские граждане не только не способны к коллективным действиям, но многие из них убеждены, что масштабные стихийные перемены могут нанести вред не только стране, но и им. Смена правящей верхушки станет идеальным «громоотводом» и не только ослабит напряжённость в самом российском обществе, но и «обнулит» программные лозунги российской эмиграции.
Оценивая ситуацию в России после 250 дней путинской агрессии против Украины, я не могу согласиться с теми, кто надеется на скорее революционные перемены в российском обществе. В. Путин во многом «обнулил» созданный им в предшествующие годы образ вождя; однако при этом он уничтожил практически все силы сопротивления режиму.
Лучшее, что может случиться с Россией в ближайшее время — это внутриэлитный переворот, приводящий к власти более умеренные элементы прежней верхушки и возвращающий в относительно «нормальное» русло жизнь населения, избавленного от постоянной чрезвычайщины.
Такой поворот обеспечит широкую поддержку нового курса на годы, практически исключив шанс на возникновение новой революционной ситуации. Альтернативой таким переменам сейчас выглядит лишь дальнейшее «закручивание гаек» и консолидация нынешней власти с перспективой экономического коллапса через пять-шесть лет. Тогда Россия опять окажется перед ныне существующей дилеммой, но перспективы революционных перемен и в этом случае просматриваются с трудом.
На мой взгляд, российские оппозиционные силы проиграли борьбу за страну. Они долгое время управляли ей в 1990-е годы, но добровольно уступили обретённые позиции путинской клике. Они отказались заметить намечавшийся раскол в элитах на рубеже 2000-х и 2010-х годов и не поработали на его углубление. Они демонстративно отказались практически от любых форм борьбы, кроме деятельности в медиасфере, и постепенно убедили сами себя в доблестном характере работы в эмиграции. Результат налицо — это полная инкапсуляция российских либералов и определение для своей деятельности всё менее амбициозных ориентиров.
Итогом, на мой взгляд, станет то, что весьма вероятный конец путинизма станет чем угодно, но не торжеством российской либеральной демократии...
