Это была огромная и подконтрольная Кремлю работа. Вот примеры.
«В ходе опроса россиян спросили: „Как, по Вашему мнению, следует поступить Владимиру Путину в 2024 году?“, предложив три варианта ответа: баллотироваться на новый срок, или оставить президентский пост, но остаться в руководстве страны в другой должности, или покинуть политику. Ответы на этот вопрос показали серьезную динамику. Если в 2019 году, накануне пандемии, лишь треть россиян (33%) полагали, что Путину следует баллотироваться на новый срок, то сейчас таковых большинство — 70%. Позитивная динамика заметна и по сравнению с данными прошлого года: в 2022 году подобное мнение высказали 62%. 74% опрошенных уверены, что Владимир Путин понимает заботы простых людей и его деятельность отвечает их интересам. Позитивная динамика присутствует и здесь».
«Уровень доверия президенту России Владимиру Путину составил 80,9% по результатам опроса среди россиян с 24 по 30 июня, следует из данных Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Деятельность главы государства оценили и опрошенные Фондом общественного мнения (ФОМ). В нем приняли участие 1500 респондентов из 53 регионов России. По состоянию на 30 июня работу Путина оценили „скорее хорошо“ 81% граждан России, а „скорее плохо“ — 7%».
«Пик одобрения деятельности Владимира Путина на посту президента был пройден в прошлом месяце и сегодня составляет 85%. При этом 12% высказываются неодобрительно».
Но опыт исследований ExtremeScan и проекта «Хроники отношения к войне» показал опасную поверхностность информации, полученной из прямых ответов на стандартные вопросы.
Проблема исследования отношения населения России к Владимиру Путину состоит в иррациональности, в отстраненности этого отношения от реальных оценок успешности или неуспешности его деятельности как президента страны. Путин воспринимается массами не как человек или политик, а как безальтернативный и несменяемый символ государственной власти в России. Власти, для которой люди внизу — всего лишь электорат, рабочая сила или солдаты.
Люди переживают кризис отсутствия представленности их интересов наверху. Но они могут критически отзываться о внутренней политике Путина и одновременно номинально поддерживать «специальную военную операцию»: это внешняя политика, «уж там-то у него все под контролем».
В сентябре 2024 года мы снова задали традиционные полстерские вопросы об отношении к Путину.
Одобрение деятельности Владимира Путина
В ответ на вопрос: «Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность Владимира Путина на посту президента России?» — мы получили цифру, близкую показателям большой тройки полстеров: 77% ответили утвердительно.
Но что означает это одобрение?
Все 2,5 года войны мы измеряли ее поддержку и уже давно осознали и доказали, что прямой ответ «поддерживаю СВО» не означает готовности и желания войну продолжать, тратить на армию огромную долю бюджета, завоевывать и удерживать оккупированные территории и изолироваться от Запада. Аналогично, одобрение «деятельности Путина» не означает, что его решения и действия соответствуют желаниям его сторонников, как мы увидим дальше.
Но что может быть более надежным индикатором поддержки действующего президента? Голосование за него на выборах?.
Голосование за Владимира Путина на выборах в марте 2024 года
В сентябре мы повторили вопрос нашего исследования, проведенного в дни голосования в марте 2024 года: «За кого вы проголосовали на президентских выборах 2024 года?». В сентябрьском опросе 54% от всех избирателей сказали, что голосовали за Путина. Эта доля не отличается от полученной нами, ВЦИОМ и ФОМ сразу после выборов.
Но в выборы как в демократический инструмент позитивного влияния на страну не верит практически никто. Даже сторонники Путина никак не связывают свои ритуальные действия социально одобряемого голосования за Путина с реальными последствиями для жизни страны. Мы понимаем, что часть избирателей солидарна с его действиями и решениями, однако для многих его номинальных сторонников выборы давно превратились в пустое, формальное и подконтрольное действие. Демонстрировать лояльность проще, чем критически осмыслять действительность и поступать в согласии с собственными мыслями, тем более проще, чем оказывать власти какое бы то ни было сопротивление, и даже проще, чем остаться дома.
Мотивы голосования за Путина не только ритуальные. Мы зафиксировали довольно сильную убежденность в том, что только он может войну в Украине закончить. Об этом спонтанно говорили участники фокус-групп совместного исследования проекта «Хроники», ExtremeScan и Лаборатории публичной социологии. С этим тезисом были согласны даже те респонденты, кто Путина не одобряет.
Еще одним мотивом голосовать за Путина стал страх любых перемен — и в связи с безальтернативностью лидера, и потому что менять главнокомандующего во время войны очень рискованно.
Нет волшебных универсальных способов получить ответ на вопрос о реальной поддержке Путина. Прямые вопросы работают особенно ненадежно, и не потому, что респонденты врут, а потому, что природа этой поддержки очень разная.
Мы решили исходить из логики, что одобрение деятельности президента должно означать поддержку его фактических действий и решений как президента. Для декомпозиции рейтинга Путина мы, используя разные параметры исследования, смоделировали несколько целевых групп сторонников президента — от максимально широкой до радикально узкой.
Одобрители
Первая группа, максимальный охват: 77% от выборки — все респонденты, ответившие на вопрос об одобрении деятельности Путина утвердительно.
- 75% одобряющих Путина не хотят проведения мобилизации,
- 83% хотели бы, чтобы для власти приоритетными стали внутренние социальные и экономические проблемы,
- 51% (против 17%) считают, что важнее освободить Курскую область, а не наступать в Донбассе.
Но Путин, которого эта группа одобряет, не проводит мобилизацию (тратит деньги на «покупку» добровольцев) только потому, что опасается очевидных протестов, саботажа и падения рейтинга; для него внутренние проблемы всегда уступали внешним, а теперь — тем более. И это было его решение — развивать в первую очередь наступление на территории Украины, а не освобождать Курскую область.
Лоялисты
Возьмем более сфокусированную группу «лоялистов», их 25%, и они:
- одобряют деятельность Путина,
- голосовали за него на президентских выборах,
- считают, что ошибки Путина в управлении страной маловероятны.
Лоялисты — некритичные последователи Путина, но:
- Почти половина лоялистов хотела бы, чтобы в следующем году наступил мир с Украиной «с взаимными уступками»,
- 76% хотели бы, чтобы для власти приоритетными стали внутренние социальные и экономические проблемы,
- 43% скорее готовы остановить войну, чем проводить новую мобилизацию,
- На гипотетических мирных переговорах 47% ответивших удовлетворились бы отказом Украины от вступления в НАТО, а значительно меньше (32%) — сохранением контроля над завоеванными территориями.
Прагматики
Прагматики — сегмент информированных и критичных сторонников, которые:
- одобряют деятельность Путина,
- голосовали за него на выборах,
- но считают, что он может совершать ошибки в управлении страной,
- и в качестве источника информации использует YouTube или Telegram.
У них выше, чем у некритичных лоялистов, доля тех, кто хотел бы большего фокуса на внутренних проблемах (89%), кто хотел бы мира с Украиной со взаимными уступками (57%); среди них больше не желающих мобилизации (82%), но одновременно среди них выше доля осознания ее необходимости (48%).
Они чуть больше поддерживают приоритет наступления на Донбассе (21% против 16–17%), но 44% все-таки выбирают освобождение Курской области. Среди них выше доля тех, у кого родственники воюют на фронте (36% против 29% среди остальных сторонников Путина), это добавляет осознанности в восприятии войны.
Среди них вдвое выше доля собственников частных предприятий, что тоже в определенной степени квалифицирует степень их информированности и осознанности.
«Пехотинцы» Путина
Чтобы найти людей, близких устремлениям Путина, реальных его сторонников, возьмем радикальную группу людей, которые:
- одобряют деятельность Путина,
- предпочитают для продолжения СВО провести мобилизацию, а не переходить к мирным переговорам,
- считают приоритетными расходы бюджета на войну, а не социальную сферу.
То есть устремления этих людей сущностно соответствуют главной стратегии и фактической программе действий Путина, целью которой является военный успех в Украине.
Таких «пехотинцев» Путина 20% населения.
91% «пехотинцев» поддерживают СВО. У 83% СВО поддерживает ближайшее окружение (по всей выборке 50%). 75% не поддержат гипотетическое решение Путина вывести войска из Украины, перейти к мирным переговорам — несмотря на недостигнутые цели. 44% считают справедливой амнистию уголовных преступлений в обмен на участие в военных действиях, и 99% — льготы для участников военных действий.
В этой группе мужчины составляют 67%. У 33% кто-то из семьи участвует в военных действиях (против 27% у всего населения), 5% утверждают, что они сами являются ветеранами СВО (при 2% по всей выборке).
Они выглядят как настоящие, милитаристски настроенные путинцы. По профилю они соответствуют тому самому новому среднему классу, «основу которого составили участники боевых действий на Украине и работники в сферах активного импортозамещения». Но даже они через призму личных ожиданий, зачастую выглядят пацифистски.
Наступления каких событий в ближайший год они бы хотели:
- 73% хотели бы, чтобы для власти приоритетными стали внутренние социальные и экономические проблемы.
- 33% из них хотели бы мирного договора с Украиной со взаимными уступками,
- 53% хотели бы снятия западных санкций,
- а 42% — восстановления отношений с Западом.
А что для них важнее — развивать наступление в Украине или освобождать Курскую область? 42% против 29% говорят: родная земля важнее новых территорий.
Очевидно, эти чаяния не соответствуют действиям Путина. Курская область, внутренние проблемы для него не в приоритете, на отношениях с Западом он поставил крест.
Итак, если преданный отряд поддерживающих Путина очистить от вольнодумцев, база заметно сократится.
Путин и война
По большинству параметров мы видим 30%, 40% и даже 80% «сторонников» Путина, не согласных с его политикой относительно этого параметра — поддержки войны.
С одной стороны, это нормально: не может быть полного совпадения взглядов лидера и его одобрителей. С другой – есть самые важные для страны и простого человека решения: главные для лидера и одновременно судьбоносные для человека. В случае Путина это решения начать и закончить войну.
Начало войны стало абсолютным шоком для всей страны, а ее завершение — запросом все большей части (сейчас уже 80%) населения.
Треть путинистов не готовы поддержать СВО, несмотря на очевидную в их глазах социальную одобряемость такой позиции. А в ответах на вопрос о готовности «поддержать решение о выводе войск и переходе к мирным переговорам, несмотря на недостигнутые цели» доля еще выше.
И это происходит вопреки тем целям, которые агрессивно формулирует Путин. (Исход должен быть в пользу России, я говорю прямо, без всякого стеснения, и должен исходить из тех реалий, которые складываются на поле боя. Без всяких сомнений, никаких уступок мы здесь делать не собираемся, никаких разменов не будет.)
От 48% до 59% сторонников Путина во всех наших модельных группах хотели бы, чтобы с Украиной был заключен мирный договор со взаимными уступками, и готовы идти на уступки ради мирного договора с Украиной.
Важно отметить, что именно эти цифры среди сторонников не радикально отличаются от всей выборки, где мира со взаимными уступками хотят 63%. Вопросы о завершении войны становятся все более актуальными, потому что «поддержка войны» все меньше отражает сущность отношения к войне, как и одобрение деятельности Владимира Путина. Отношение к миру, выводу войск, условиям перемирия, компромиссам, образу послевоенного будущего для людей оказывается менее абстрактным, чем одобрение или неодобрение «специальной военной операции», поскольку это то, о чем они сами постоянно думают.
Этого нельзя сказать об отношении к Путину. Опираясь на стандартные формулировки вопросов, полстеры получают большие, но пустые цифры. Лучше работают проективные приемы. Например, формула: «Отражает ли этот политик интересы (ожидания) таких людей, как вы?» — позволяет моделировать соответствие лидера его аудитории.
В наших исследованиях, предвыборном, в конце января 2024 года, и в сентябрьском относительно списка событий мы задавали два вопроса:
Какие из перечисленных событий, вы бы хотели, чтобы произошли в ближайший год? (Одинаковый вопрос в обоих опросах);
Если выборы президента России выиграет Владимир Путин, какие из перечисленных событий, на ваш взгляд, произойдут в ближайший год? (версия конца января 2024 года);
Как вы думаете, какие из перечисленных событий произойдут в ближайший год? (версия сентября 2024 года, поскольку выборы уже состоялись).
Среди избирателей Путина в глаза бросается расхождение желаемых событий с действиями, которые они ожидают от своего «избранника». Люди вполне осознают, что президентство Путина приведет к негативным последствиям и нежелательным событиям. Очевидно, что люди выведены из рационального поля. Их выбор определяется не предпочтениями, а безальтернативностью и выученным неверием в возможность смены власти.
Например, желание мобилизации (а скорее, признание ее необходимости) выросло за 8 месяцев с 17% до 27% — и пропорционально выросло ожидание (прогнозирование), что она случится.
По позитивным событиям мы видим обратную зависимость. Желание событий существенно превышает прогноз: мирный договор с Украиной со взаимными уступками — 55% и 35%, фокус на внутренние проблемы — 82% и 60%.
Столь существенное расхождение порождает вопрос: как же можно голосовать за кандидата, который не будет реализовать твои желания?
Ответ, видимо, в том, что желания — это одна реальность, а фактическая политика — другая. Избиратели не рассматривают Владимира Путина как лидера, который решает проблемы людей.
Нормальный кандидат в президенты
А вот как выглядит карта желаний и ожиданий (прогнозов) от гипотетического президентства Бориса Надеждина. Вопросы задавались во второй волне электорального мониторинга, до прерывания его президентской кампании: »Какие из перечисленных событий, вы бы хотели, чтобы произошли в ближайший год?» — »Если бы выборы президента России выиграл Борис Надеждин, какие из перечисленных событий, на ваш взгляд, произошли бы в ближайший год?».
Так выглядит чарт реального выбора кандидата — люди выбирают в соответствии со своими желаниями, ожидая от своего кандидата их исполнения: «мой президент тот, кто будет делать то, что важно для таких, как я».
Сравнение чартов выше не оставляет сомнений в радикально разной картине ожиданий от президентства двух несопоставимых по природе поддержки кандидатов. Надеждин вышел в общественное поле на волне антивоенных настроений, он в своей риторике (и гипотетически реальных намерениях) соответствовал желаниям избирателей.
Небольшое несоответствие ожиданий проявилось только по параметру снятия санкций и восстановления отношений с Западом. Видимо, по мнению его электората, для этих изменений одного года может не хватить.
Скрепы Путина и его сторонников
Разрушение рационального поведения сторонников Путина означает, что прямые вопросы об отношении к Путину не отражают его фактическое принятие/поддержку/признание людьми. Совокупная цифра поддержки, которую получают исследователи — результат действительной его поддержки (25–30%), социально одобряемой позиции (групповой принадлежности к большинству), частично опасения не «поддержать национального лидера во время войны».
Но это не значит, будто поддержка Путина эфемерна и ее легко возможно снизить, если донести до людей факт расхождениях их желаний и действий Путина.
В начале войны у нас была гипотеза, что высокая поддержка СВО хотя бы отчасти связана с недостатком информации о реальных событиях в Украине и если люди узнают о страданиях украинцев, они отшатнутся от СВО и более критично посмотрят на власть (Путина). Да, информационные ограничения влияют на отношение к СВО, но наша гипотеза не подтверждается. Даже жестокие кадры Бучи пропаганде удалось представить как инсценировку украинских пропагандистов. Как сказал один из респондентов на фокус-группах: «Правда никому не нужна».
Мы видим, что образование слабо влияет на уровень поддержки СВО, то есть поддержка войны людьми с высшим образованием — такая же, как на выборке в целом. (Но важно отметить: доля открытой неподдержки среди людей с высшим образованием выше, чем по всей выборке.)
Чем более состоятельны россияне, тем выше поддержка СВО.
Мы увидели на глазах сдвиг политического профиля Москвы, где велика доля окологосударственных людей, в сторону общероссийских цифр лояльности к СВО.
Если улучшилось материальное положение за последние годы, люди демонстрируют более высокую поддержку войны — 58% (против 44% среди тех, у кого ухудшилось).
Весь наш «военный» эмпирический опыт с отношением к СВО показывает, как важно не сваливаться в ловушки сознания. Как одобрение Путину — симулякр и его надо расшифровывать, так и неподдержка войны, негативное отношение к мобилизации, желание мира (простое, без условий и платы) у существенной части населения мотивировано не морально-нравственным отвержением войны, а страхами за себя, нежеланием терять спокойную, благополучную жизнь. Видимо, поэтому не возникает острого диссонанса между действиями и решениями Путина и личными желаниями.
Власть долго работала на атомизацию общества, на замещение человеческих ценностей на полезные для войны: героизацию боевых действий и их участников, традиционализм и готовность к изоляции от мира, готовность к контролю за личной жизнью, охоту на любых инакомыслящих. На личном уровне это выливается в разрушение эмпатии, отсутствие гражданской сплоченности и желание отгородиться от проблем других людей. Долгие два с половиной года никто в России не замечал, что на границе разрастается зона войны, идут обстрелы и гибнут люди уже на российской территории. Исследования же в самом приграничье показали, что сокращение поддержки СВО происходит не когда в твоем населенном пункте кого-то обстреляли, ранили, убили, а когда это произошло в твоем ближнем круге, когда у тебя в семье сократились доходы или пропали жизненно важные лекарства.
Этические вопросы к Путину возникают только у оппозиционного рефлексирующего меньшинства. Большинство же населения переживаниями относительно «братской» Украины не заморачивается и заодно теряет чувствительность к последствиям решений Путина для внутренней жизни россиян. За счет этого рейтинг Путина существует как некая абстрактная тефлоновая данность.
Путин для россиян не живой авторитет, а патерналистский символ, на который в ситуации своего бессилия можно списать ответственность. «Им там виднее», «Путин начал войну, пусть он ее заканчивает», «Кто, если не он…»
На протяжении 24 лет лет показатели поддержки Владимира Путина снижаются в периоды экономического недовольства и растут в моменты патриотической эйфории, но в целом цифры слабо чувствительны даже к драматическим событиям.
Много свежих примеров: мобилизация 2022 года, бунт Пригожина, смерть Навального (по данным ExtremeScan, сразу после этого готовность голосовать за Путина снизилась на 5 процентных пунктов и уже не менялась до выборов), Курское вторжение — полстеры показывают сокращение индекса доверия к Путину, одобрения и прочего на 5–6%.
Это не мешает оставаться декларируемому рейтингу Путина большим, но он мало что значит.
Люди в России привыкли жить в условиях недоверия к власти, недоверия к выборам, недоверия к политикам. Политическое отчуждение россиян («я политикой не занимаюсь») приводит не только к нежеланию думать и быть активными, но и к тому, что сторонники Путина равнодушны к нему.
Так что отношения Путина и его подвластного народа вполне взаимны.
